Неофит - Шаман Эльвиль

Радда: Эльвиль, что такое шаманизм, почему в настоящее время он вызывает такой интерес?

Эльвиль: Шаманизм — это самая древняя религия человечества. Основной пласт шаманизма связан с религиозной системой, в которой шаман действовал как посредник между духами и людьми. Шаман всегда выполнял роль служителя культа: обслуживал святые места, давал имя ребенку, лечил болезни через вхождение в транс, через камлание. Сама функция шамана была в первую очередь ритуальной. Например, родился странный теленок, нужно было понять, почему он такой родился, может быть его нужно принести в жертву духам.
А сейчас все не так, особенно в городе. Если поехать в Сибирь, то там еще можно встретить и обслуживание святых мест, и камлание в честь рода, чтобы род процветал, чтобы много было скота. Но если посмотреть на шаманизм, который существует в Москве, например, в Берлине или в Нью-Йорке, то это будет совсем другой шаманизм. Это форма, адаптированная к запросам обычного западного человека. Шаманизм сейчас очень сильно модифицировался.

Радда: С чем же это связано?

Эльвиль: Дело в том, что раньше запросы у людей были другие. Возникали вопросы, которые сейчас вообще не имеют места. Изначально шаманизм существовал не для того чтобы чего-то конкретного достичь, а ради шаманизма как такового, как и современное христианство. Сейчас такой подход: «Я буду выполнять такую-то практику и эта практика должна мне что-то дать». В шаманизме изначально такого не было. Существовало выполнение практики ради самой практики, а не ради достижения какого-то конкретного результата. Вот в этом и есть самое главное отличие современного шаманизма городского типа от настоящего шаманизма, который существует до сих пор в той же Тыве. Люди приходят ко мне учиться, чего-то ищут, а шаманами из них практически никто не становится. У меня за все время было около 170 учеников, шаманом из них мало кто стал, человека три.
Шаманизм стал модным в 1993 году, когда вышли книги Карлоса Кастанеды. Потом появилась книга Майкла Харнера «Путь шамана». Возник интерес к шаманской культуре, но западного образца, городского склада. Харнер представил именно городскую модель шаманизма. На эту модель и был спрос. На фоне этих книг поднялся интерес к народам Сибири, крайнего Севера и вообще к азиатским народам, к их традиционной культуре. Но практика показала, что это разные шаманы, с совершенно отличными взглядами, и между ними мало общего.

Радда: Так что же такое городской шаманизм?

Эльвиль: По большому счету — это самодеятельность. В шаманизме два пути, два совершенно разных направления. Есть путь, когда шамана избирают духи, а есть, когда человек этих духов избирает сам в результате какого-то умозаключения. Человек покупает книги и становится городским шаманом. При этом ему вообще ничего не нужно, в том числе и посвящения. Это очень странное явление. Городской шаман существует сам по себе, для него нет авторитетов. Много нелепостей создается городским шаманством. Такое происходит не только в Москве, но и в Новосибирске, и в Красноярске, то есть, в «русских» регионах, где люди не знакомы с традициями, не уважают посвященных. Они руководствуются правилом: что хочу, то и леплю. Как им кажется, так они и делают.

Шончалай: Ладно бы они называли себя шаманами и следовали идеям шаманизма, но ведь они все в одну кучу сгребают: и буддизм, и христианство, и еще что-то, пользуясь тем, что удобно в данный момент. Часто, в поле зрения СМИ попадают именно такие псевдошаманы, по ним складывается мнение обо всех. А шаманом надо родиться.

Радда: Эльвиль, расскажи немного о себе.

Эльвиль: У меня долгая история. Я получил посвящение, и шаманская болезнь у меня была. Врачи поставили предварительный диагноз — малярия. Я был в бреду, потом пришли духи, и малярия прошла за один день. После этого я больше никогда к врачам не обращался. Потом поехал на Север с шаманом Кочапом Тыкентекьевым и какое-то время жил там, получил приобщение к миру духов. Создал в Москве Общество исследователей протокультуры «Мезосознание?». Прошел обряд посвящения в шаманы и передачи духов от тувинского шамана Николая Мунзуковича Ооржака. Потом, вместе с ненецким шаманом и мастером арктических боевых искусств в стиле хохорэй мин Иваном Кылаловичем Ядне организовал Объединение шаманских кланов Ворона и Малого Лебедя «Хохорэй-Кутх». По рекомендации верховного шамана и пожизненного президента всех тувинских шаманов Монгуша Бораховича Кенин-Лопсана стал членом первой в России Организации шаманов «Дунгур» (Республика Тыва, г. Кызыл). Вообще-то, шаманом я быть не хотел, меня духи выбрали. Тот, кто понимает, не стремится стать шаманом, потому что ничего хорошего в этом нет. Очень трудно быть шаманом в традиции, потому что иногда есть очень хочется, а работать в другой области шаман часто не может. Он должен своим шаманством зарабатывать себе на жизнь. Кроме того, есть масса всяких табу, запретов, которые он обязан соблюдать, иначе к нему вернется его болезнь, которую он когда-то пережил. Если будет нарушение правил, шаман заболеет и очень быстро умрет. Кто же этого захочет? Иногда случается и такое, что человек всю свою жизнь был мужчиной, а духи пришли и сказали, что ему надо быть женщиной. И ничего с этим не поделаешь: либо умри, либо выполни. Это очень большая ответственность.

Радда: Шаманы большие индивидуалисты и они не склонны к объединению, насколько я знаю. Почему это происходит?

Эльвиль: Правильно, объединение шаманов — это нонсенс. Раньше шаман охранял свою территорию: вот моя деревня, мое место сюда не суйся, иначе будет плохо. Охранял, в том числе и от других шаманов. Но это было давно, еще до СССР. Сейчас время такое, что шаману одному очень трудно выжить. Поэтому шаманы и стали объединяться. Шаманизм — официально зарегистрированная религия. Он стал традиционной религией республики Тыва, а значит, и России тоже, потому что Тыва — это часть России. Шаманы получают пенсию по достижении определенного возраста. Существует совершенно официальный шаманский профсоюз. Объединение шаманов — это политическая и экономическая необходимость. В Тыве много таких шаманских организаций создано за последнее время, только в Кызыле их пять. Один «Дунгур» объединяет человек 600. Это веяние времени, во всем мире происходит объединение шаманов. В Америке, например, есть Церковь коренных народов, которая объединяет огромное количество шаманистов. Для малых народов это просто способ выживания. Ведь носителей шаманской традиции осталось не много. Они встречаются на конференциях, выступают от лица своего народа, от своего клана, отстаивают интересы обычных людей. В прошлом году такая конференция по шаманизму проходила в Китае. Подобные мероприятия есть и в Монголии, и в США, и в Финляндии, и в Венгрии. Нередко, внутри шаманских обществ происходит раскол, разлад, отдельные члены друг с другом не ладят. Но, тем не менее, сейчас шаманизм стал интернациональным и в настоящее время возрождается. Чукотский шаманизм, тувинский или африканский — это разные вещи, они похожи в своем корне, в основании, но противоречат друг другу на периферии. Одним, например, можно пить водку, а другим нельзя. Одни шаманы водкой духов кормят, а другие нет. Бурят с тувинцем никогда ничего общего не найдет, у них разная космогония. У одних страна мертвых в одной стороне, а у других — в другой, и, соответственно, камлания различны. Ведь шаманизм, прежде всего, имеет ритуальную форму, обрядовость. У каждого народа есть свой собственный взгляд на то, как этот обряд должен выглядеть и на то, как шаман отправляет душу умершего человека в загробный мир. Каждый народ, и, более того, каждый род этого народа, делает это по-разному. Но в настоящее время, есть тенденция к объединению. Вот в этом году был проведен очень интересный обряд: бурятский шаман посвящал удэгейца. У удэгейцев не осталось того, кто мог бы дать такое посвящение. Тогда призвали бурятского шамана, и он проводил обряд. Меня также приглашали проводить обряд посвящения для ненецкого шамана. Да, это единичные случаи, но тенденция такая есть. Я думаю, что если объединение шаманских традиций и произойдет, то никак не раньше, чем через 30 лет.

Шончалай: В связи с этим могу сказать, что когда это случится, то многие особенности, присущие какому-то конкретному роду, сгладятся. У одного рода такой обряд захоронения, у другого рода — другой. Все станет более или менее однородным.