Существует серия легенд о перевоплощениях шаманов. Наш информатор Сат Сотпа сообщил следующую легенду о шамане Донгаке Кайгале. В местности Чайлаг-Алаак Даун-Хемчикского района была ставка нойона. Правителем Даа хошуна был тогда нойон Буурул. Он хотел проверить, правда ли шаман Кайгал может превращаться в зверей, и пригласил его к себе. При этом нойон притворился больным и пожаловался на ревматизм. Шаман Кайгал проверил у него пульс и сделал заключение, что нойон совершенно здоров... По велению нойона Буурула шаман Донгак Кайгал зашел в юрту для приезжих и там переночевал. Утром Буурул отправил к нему слугу, чтобы пригласить шамана к завтраку. Слуга нойона, войдя в юрту, увидел большую змею на войлочном ковре и убежал. Тогда Буурул сам пошел в юрту, где ночевал приглашённый шаман, и увидел огромного медведя. За то, что шаман Донгак Кайгал дважды перевоплощался (то в змею, то в медведя), Буурул наградил его конем с новой сбруей, коровой с теленком и полным обозом товаров.

По представлениям тувинцев, кускун (ворон) птица священная, с его помощью шаман, как считалось, мог лечить больного и предсказывать будущее. Согласно шаманской мифологии тувинцев, ворон осуществлял связь между шаманом и его духами-помощниками. Считалось, что убивший черного ворона непременно заболеет и умрет. Культ ворона был широко распространен у тувинцев. В то же время с ним связывалось понятие о страшном, опасном и плохом. Оюн Седен рассказал легенду о вороне и шамане. Вот ее краткое содержание.

"Жила великая шаманка Токпан в Тоджинском хошуне. Ее мужа как-то вызвал нойон хошуна Оюннар и сказал: "Много соболей добыто в ваших местах. Эти дорогие шкуры довезите до назначенного места Улаастай на своих конях". "У меня нету коня. Дайте, пожалуйста, коней, на них я навьючу шкуры соболей и довезу по вашему повелению до назначенного места", - ответил ее муж. "Ты виноват!" - закричал разгневавшийся нойон и приказал наказать его. Телесные пытки довели мужа шаманки до потери сознания. Когда он вернулся домой, на нем были кожа да кости. Шаманка Токпан решила отомстить за своего мужа и начала камлание, которое должно было поразить его врагов. Расстояние между Тоджей и Тагды достаточно большое - снежные горы, реки, леса и степи. До ставки нойона Оюннар долетела шаманка Токпан черным вороном и стала летать над его юртой. У двери каждой юрты семи богатых чиновников нойона также каждый вечер появлялся черный ворон. Нойон и его семь чиновников заболели и все умерли. Их дети тоже умерли. Весь скот их погиб от болезни, которую принес черный ворон. Так щаманка Токпан, перевоплотившись в ворона, разорила и погубила богатых врагов своего оскорбленного мужа”.

Легенды о шаманских "чудесах" - ценный историко-этнографический источник. Они дают материал для реконструкции традиционного мышления и мифологии тувинцев. В ряде легенд содержатся сведения, позволяющие судить о статусе шамана в тувинском обществе, об особенностях приемов камлания в отдельных местностях и т.п.

При явной фантастичности рада изложенных сюжетов в текстах легенд прослеживаются реалии старого тувинского общества. Так, отражением соперничества лам и шаманов являются легенды о шамане, вызывающем молнию, и шаманке, перевоплощавшейся в ворона.

Шаман, по представлениям шаманистов, являлся посредником между миром людей и "миром духов", защищающим интересы людей. Основная форма культовой деятельности шамана получила в этнографической литературе название "камлание" (от тюркского кам - шаман). У тувинских шаманов существовало несколько основных форм камлания, различавшихся, в частности, набором необходимых атрибутов. Здесь усматриваются локальные варианты, наличие которых было связано в первую очередь со сложным этническим составом населения дореволюционной Тувы. Набор атрибутов, которыми пользовался тот или иной шаман, обусловливался, кроме того, статусом шамана.

При всех различиях в атрибутике и родословных у тувинских шаманов с древности существовал целый ряд установлений, обрядов и обычаев, обязательно соблюдавшихся при камлании. Так, например, хотя тувинский шаман мог камлать в любое время суток, именно поздний вечер и ночь считались наиболее благоприятным для камлания временем. В старинной песне поется:

Хамнаар хамы чуве
Кара дуне хамнаар чуве.
Тот, кому суждено камлать,
Тот камлает черной ночью.

К помощи шаманов тувинцы прибегали в прошлом по самым разнообразным поводам, но чаще всего в случае болезни. Рассмотрим обязательные элементы шаманского камлания, составлявшие своеобразный сценарий обряда .

Выбор шамана делал сам больной. Из аала больного отправлялся нарочный с запасным конем, предназначенным для шамана. Приняв приглашение, шаман прятал за пазуху зеркало кузун,гу, к которому никому не позволялось притрагиваться, и садился на запасного коня. Нарочный вез снаряжение, необходимое для камлания: костюм прикреплял к седлу, а бубен вешал себе за спину.

Прежде чем приступить к камланию, любой шаман, независимо от статуса, устраивал сан, салыры - зажигание курильницы. Приготовление курильницы состояло в следующем: на плоском камне рассыпали золу и горячие угли, туда же клали горсть сушеного можжевельника (артыш). Если курильница сразу начинала дымить, значит, она оживала. Тогда добавляли еще немного муки, тараа (очищенного от шелухи и поджаренного проса), масла и сала.

Сначала шаман окуривал бубен, затем свою обувь, поднимая поочередно ноги, - считалось, что курильница очишает атрибуты шамана перед камланием и придает ему силу в предстоящей схватке со злыми духами. (В литературе отмечены и другие случаи применения курильницы в обрядовых действиях тувинцев).

Завершив приготовления, шаман бил колотушкой в бубен и делал вокруг курильницы по солнцу три оборота правой, потом левой ногой. Под звук бубна он кричал то кукушкой, то вороном, что являлось как бы сигналом к началу камлания, наконец обращался к ээреням (духам) и вел с ними неслышный для окружающих разговор.

Закончив "разговор с духами", шаман приказывал сделать "образ болезни", которая мучит его пациента. Он вырезал ножницами из бумаги фигурки, олицетворяющие злых духов. К этим фигуркам прикреплялись разноцветные лоскутки материи. Готовый чуулу шаман прикреплял к специальной дощечке (даспан), и аарыгньщ чуулузун - "образ болезни" - готов. Одновременно кто-нибудь по указанию шамана готовил огаалгу. Это маленький квадратный кусочек войлока с положенными на него остатками старой заварки и кусочком сырого мяса - пищей для духов. К концу камлания курильницу, огаалгу и "образ болезни" выносили из юрты. Воскурив курильницу, человек брал ее в правую руку и совершал три круга по солнцу вокруг больного. В левой руке у него в это время находилась огаалга. Затем он выходил из юрты и шел туда, куда указывал шаман. Сопровождавший его человек нес "образ болезни". Полагали, что духи болезни охотно покинут юрту, прельстившись приятным запахом и вкусной мясной пищей.

Но прежде чем вынесут эти предметы, больному необходимо было помыться "святой" водой аржаан, причем так, чтобы капли падали на огаалгу и на "образ болезни". "Святую" воду готовили следующим образом: в тарелку с водой наливали молоко и добавляли в нее горсть толченого можжевельника. Таким образом, получался трехсоставный аржаан. Запрещалось проливать "святую" воду на землю. Все капли должны были попасть на поверхность дощечки даспан с прикрепленными к ней бумажными всадниками и огаалгу.

Процесс камлания продолжался до возвращения двух человек, отправленных шаманом для выноса курильницы и огаалги. Ритуал завершался тем, что шаман с бубном обращался туда, откуда они пришли, чтобы носители болезни не вернулись в юрту по их следам.

В ритуал любого камлания входило гадание при помощи колотушки. Шаман бросал свою колотушку по солнцу в сторону сидящих вокруг очага зрителей. Если брошенная шаманом колотушка падала меховой стороной вниз, то это значило, что человеку вьтал анаа теерек - жребий благополучия. Тот, кому выпал жребий благополучия, восклицал: "Алдын, мецгун амаккай теерек, хамым" ("Шаман мой, гадание свершилось, достойное серебра и золота" ), - и с радостью возвращал ему колотушку. Если колотушка падала лицевой стороной вверх, это означало уйгу теерек - жребий сна, или плохое предзнаменование. По просьбе человека, на долю которого выпал жребий сна, шаман снова бил в бубен и еще три раза бросал колотушку ему в подол, чтобы предотвратить будущую опасность. Иногда шаман гадал до тех пор, пока колотушка не падала меховой стороной вниз, что обозначало устранение опасности. Если колотушка падала на бок, то это положение носило название кырлан, теерек -нейтральный жребий. В таком случае шаман быстро переворачивал колотушку в ту или иную сторону. После этого гадание начиналось снова по просьбе того, на кого выпал "нейтральный жребий".

Когда шаман покидал юрту, перед ним открывали дверь. Шаман выходил из юрты только по левой (от очага) стороне юрты. (Дверь в тувинской юрте всегда обращена к востоку.)