Неофит - Кормление духов

Из Красноярска в Кызыл раз в день летает старенький ЯК-40. Внутри там все по-домашнему, без этих самолетных строгостей. Похоже на маршрутку в Купчино. Дерматиновые кресла ножичками порезаны, хуями и сердечкам изрисованы. Стюардессы - усталые женщины того возраста, когда теплую одежду предпочитают чистой, еще на земле раздают пассажирам лимонад «Дюшес», конфеты «Взлетные» и журналы. Нам с Митей достается журнал ОМ за 2001-ый год.

Мы с писателем Митей летим в Туву по заданию питерской Афиши. Четыре года назад в кургане Аржан-2 эрмитажные археологи нашли 26 кг фантастически красивого скифского золота. По задумке редакции, материал, приуроченный к первому показу находок, должен состоять из двух частей. Первая – собственно золото, его реставрация в Эрмитаже и все такое. Вторая – место находки и туземный быт тувинского села Аржан. Перед отъездом я вытащил из Сети все, что там было про Аржан-2. Самое интересное – это открытые письма туземцев в разные газеты, журналы и ЮНЕСКО с требованием все золото закопать назад, поскольку разбуженные и злые с недосыпу духи за неимением в географической доступности святотатцев - археологов, повадились гадить в село Аржан, от чего в селе Аржан случилось одно убийство, две кражи сельхозинвентаря, угон скота и повальный алкоголизм, которого раньше не было. Если же вернуть золото невозможно, писала от имени односельчан учительница географии, то народ согласен получить 20% от найденного, с тем чтобы частью суммы компенсировать моральный вред, а на остатки нанимать шаманов для кормления духов. В настоящее же время, жаловалась учительница в ЮНЕСКО, аржанцы вынуждены кормить духов за свой счет, отрывая от детей малых те крохи, что еще не пропили их, понукаемые к пьянству нежитью, отцы.
Мы с Митей собираемся накормить духов за счет своих командировочных. Тем более, что наличие шамана решает мою главную проблему – как снять место находки так, чтобы на фотографии было еще что-то, кроме заснеженной евразийской степи.
Таксист, узнав, что нам нужны шаманы, уверенно везет нас в центр города. На берегу Енисея, слева от обелиска «Географический цент Азии», замечаем юрту, вокруг которой расставлены тотемные столбы. « Вам туда», - говорит таксист. В юрте пусто и холодно. Рядом с юртой – бревенчатый дом. На двери табличка « Общество шаманов «Дунгур». Школа шаманского искусства». Заходим, напустив в жарко натопленные сени тумана. Дощатые полы цвета охры, светло-голубой водоэмульсионкой выкрашенные стены, запотевшие оконца. В большой комнате за длинным столом обедают шаманы. На стенах бубны, трещотки, колотушки, пучки травы, чучела всяких птиц и зверей. Из-за стола поднимается невысокая коренастая тувинка средних лет, одевает на голову нечто, венчаемое чучелом совы, выходит к нам в сени, спрашивает, кто мы и чего хотим. Мы говорим, что мы Митя и Сережа - журналисты из Петербурга. Женщина говорит, что ее зовут Айчюрек Оюн, но мы, русские, можем называть ее Черная Луна, и что она – личный шаман президента республики Тува. Мы говорим, что нам очень приятно, и что мы бы хотели покормить духов. Черная Луна отвечает, что это можно, и спрашивает, каких духов и где мы хотим кормить. На это мы говорим, что кормить будем всех, сколько их ни соберется на кургане Аржан-2. Черная Луна говорит, что на Аржане очень сильные духи и ничего не получится, потому что кормить таких сильных, злых и голодных духов может только очень сильный шаман, такой у них только один, но он, к сожалению, в районе на выезде. Может, - спрашиваем мы с Митей, - обойдемся шаманом попроще? Черная Луна, говорит, что это опасно и что сама она не может взять на себя ответственность. А кто может? – спрашиваем. Наш президент, - говорит Черная Луна. У него сейчас как раз прием граждан по личным вопросам в краеведческом музее. Езжайте к нему.
Едем в музей. Сообщаем бабульке на входе, что мы Сережа и Митя, журналисты из Питера, и просим отвести нас к Президенту Тувы для приема по личным вопросам. Бабушка чуть в обморок не падает и слабым голосом вызывает директора музея. Директор сердито говорит, что Президент Тувы не принимает граждан в краеведческом музее, для приема граждан у него есть целый Дом правительства. И вообще, тут как-то вот такие же приходили, отвлекали работников дурацкими вопросами, после чего музей не досчитался ценного чучела дикого кота манула.
Озадаченные, мы с Митей решили, на всякий случай, обойти здание музея вокруг. Рядом с калиткой служебного входа на зеленом заборе под табличкой «Ул. Ленина, 12» объявление: «Пожизненный Президент тувинских шаманов. 10 рублей. Вход со двора.» Заходим во двор. В дворе – избушка. На дверях – большой щит из толстого картона. Синими буквами: «Человек года! Пожизненный президент тувинских шаманов! Член Нью-йоркской академии наук! Доктор исторических наук! Народный писатель республика Тува! Человек – Солнце Монгуш Кенин-Лопсан! Вход 10р.» За дверью – предбанничек, народ ждет приема. На стене висит машинописный листочек, озаглавленный : «Прейскурант услуг». Дальше непонятно, потому что по-тувински. Каждая строка заканчивается ценой – 10 руб. Седьмая позиция прайса по-русски: «Письмо запорожцев турецкому султану». И тоже - 10 руб. В общем, не дорого.
Наконец, наша очередь. Заходим. Низкая мебель из лакированного ДСП, папки с бумагами. Секретарша записывает в приходную книгу наши паспортные данные. Сам Президент тувинских шаманов сидит за широким столом зеленого сукна. Ватные штаны по грудь, клетчатая байковая рубашка, ватник. Поверх ватника – синие сатиновые нарукавники. Садимся перед столом, рассказываем, что мы Митя и Сережа из Питера и хотим покормить духов, но сильный шаман в районе на выезде, а Черная Луна сама не может решить вопрос о посылке на Аржан другого шамана, а требует от нас письменного разрешения Президента. Президент долго молчит. Затем, видимо, решив, что из нас с Митей главный я, спрашивает:
- А ты знаешь, сколько стоит такая бумага!?
- Знаю, - говорю, - ей цены нет.
- А знаешь, почему я дам тебе такую бумагу?
- Наверное, - говорю, - потому, что Вы человек хороший?
- Нет! Я дам тебе бумагу, потому, что вы из Питера! Я там диссертацию защищал!
Президент снимает чехол с пишущей машинки, прокладывает 5 листов бумаги копиркой и одним пальцем начинает печатать. Вдруг, поднимает глаза на Митю и спрашивает: «А ты знаешь, что на твоем стуле Ельцин сидел?» «Не может быть!?» - вежливо удивляется Митя. Тут глаза Человека-Солнце наливаются яростью. Боюсь, он не понял интонации. «Так вы что, мало того, что с пустыми руками явились, так еще и не знаете, кто я такой!??? Идите вон отсюда!!! Хоть бы ручку привезли из Питера!!» Быстро достаю из сумки бутылку водки и коробку конфет. Президент смягчается, прячет подарки в ящик стола. «Очень тронут, очень тронут…».
Достает из машинки написанное. Первый экземпляр кладет себе в стол, оставшиеся отдает секретарше.
- Сейчас пойдете в музей и напишите в Книгу Почета мне похвалу. Потом придете, заберете письмо
- А что написать-то?
- Ну, - говорит Человек-Солнце, подумав, - напишите, что за один час беседы со мной вы поняли столько, сколько не поняли за всю жизнь.
В музее просим у бабушки Книгу Почета. Бабушка снова зовет директора. Директор нам не доверяет, боится, что мы напишем в книге всякие гадости. Напишите, говорит, сначала на листочке, потом я вклею. Так и делаем. Директор, внимательно прочитав написанное, звонит Президенту и говорит с ним по-тувински. Положив трубку, говорит нам, чтоб мы шли за письмом. Забираем у Кенин-Лопсана письмо, долго жмем друг другу руки.
Уже в такси читаем. В верхнем левом углу исходящий номер. В вернем правом углу: «Oт Пожизненного президент тувинских шаманов, Члена Нью-йоркской академии наук, Доктора исторических наук, Народного писателя республика Тува, Человека – Солнце Монгуш Кенин-Лопсан персональному шаману Президента республики Тува Черной Луне»
Текст: «Глубоковажаемая Черная Луна!
Убедительно прошу Вас оказать содействие нашим друзьям из Санкт-Петербурга Максимишину Сергею Яковлевичу , 1964 г.р. паспорт…, прописан… и (дальше Митины данные) в кормлении духов на кургане Аржан.
С уважением, Пожизненный etc… Монгуш Кенин-Лопсан»
Внизу дата, подпись и четыре печати.
Таксист говорит, что без одобрения Кенин-Лапсана в Туве не принимается ни одно правительственное решение.
Прочитав бумагу, Черная Луна суетится, долго с кем-то совещается по телефону. «Поедете с Серым Соколом» - говорит.
Серый Сокол оказался мужичком лет пятидесяти, с пузиком, сухая, крепкая рука. Представился коротко: «Славик». Выслушав задачу, спросил:
- Вам кормление с очагом или без очага?
- А как круче? – интересуется Митя
- С очагом духам уважения больше. Но это дороже будет.
- Ну, тогда с очагом, конечно. Чтоб с уважением.
Договорились выехать затемно, чтоб поспеть к рассвету. Заезжаем за Славиком, он уже в шаманской одежде. Весь увешен бубенчиками, на голове шапочка с соколиными перьями, под мышкой бубен. Ехать нам девяносто километров. В пути понимаем, что неправильно рассчитали время. Солнце уже на подходе, а нам еще ехать и ехать, да и дороги никто толком не знает. Делюсь тревогой с Митей. Митя говорит, что пофигу, где духов кормить, степь и степь, на картинке все равно никто не разберет. Я говорю, что так нельзя, мне журналистская совесть не позволяет. Славик предлагает выход – сейчас он на восходе поприветствует Отца Солнце без очага, а потом уж покормит духов на Аржане с очагом. По пояс в снегу карабкаемся на какую-то сопку, с дороги она казалась существенно ниже. Ждем Солнце. Холод страшный, градусов 30. Писатель Митя впервые в жизни оказался восточнее Москвы, у него ботиночки на тонкой подошве и сам он уже весь синий и зубами стучит. Наконец, Славик говорит, что пора. Становится на самую вершину, глядя в объектив объявляет: « Песня Отцу Солнце! Исполняет потомственный тувинский шаман Серый Сокол!». Бьет в бубен, поет песню страшным горловым голосом и вокруг себя кружится. Я снимаю лежа на снегу, чтоб Славик у меня в кадре на небо проецировался. Митя за спиной матерится и бегает кругами, пытаясь согреться. Пальцев я уже не чувствую, песня длинная…
К Аржану-2, дважды сбившись с пути, мы добрались часам к 10 утра. Идеально ровная идеально белая степь. Лишь вокруг того места, где был курган, до того, как его снесли археологи, сквозь снег проглядывают верхушки камней, которыми он, курган, в древности был огорожен. Холод, похоже, еще усилился. Митя говорит, что он уже все видел и из машины выходить отказывается. Говорю Славику, что если ему не важно, где именно кормить духов, то пусть он их кормит внутри каменной ограды, чтоб хоть какой-то рельеф у меня на картинке был. Славик ходит какой-то потерянный, говорит, что духи очень голодные. Внутри ограды камлать отказывается, почему - не объясняет. Наконец, выбирает место для очага. По-пионерски, шалашиком, выстраивает привезенные с собой щепки. Зажигает костерок, сыплет туда какую-то крупу, кладет сливочное масло. Начинает бить в бубен. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Кружится вокруг своей оси, прыгает и снова кружится. Глаза у Славика стеклянеют, на губах пена. Похоже, он уже не здесь. Длится все это минут десять. Щепа прогорела. Славик падает на снег и лежит, не шевелясь, лицом к небу. Подхожу к нему – боюсь, не помер ли. Вроде жив, но глаза закачены. Тормошу – долго смотрит на меня, кажется, что не очень понимает, кто я и что тут делаю. Потом приходит в себя, садится и долго качает головой, много раз повторяя: «Очень голодные духи…»
Мы едем в село, находим учительницу географии. Она просит передать ЮНЕСКО, что селяне подумали и, в качестве жеста доброй воли, согласны уже не на двадцать процентов, а всего на десять. Митя обещает передать при случае. Потом мы обедаем в придорожной шашлычной. Серый Сокол все еще не в себе, на вопросы отвечает невпопад и не сразу. Просит водки. Выпивает триста граммов почти не закусывая, минут через десять падает вместе со стулом. Грузим тело в машину и в том же бесчувственном состоянии сдаем его уже в Кызыле Черной Луне. На вопрос, сколько с нас, та отвечает – сколько не жалко. Платим тысячу. По-моему, это больше, чем она ожидала.

Про кормление духов